Вдова Ерофеева закопала их в лесу...
Ерофеев, Вен. Записная книжка № 15. Осень 1976. Кольский полуостров. Лето 1977, Осень 77 г. Абрамцево. Кольский полуостров; Абрамцево, 1976-1977. [146] с. 14×10 см. Выполнено в «Дневнике Всесоюзного научно-производственного объединения „Аэрогеология“ Министерства геологии СССР». Опубликовано в издательстве «Захаров» (т. 2 с. 275-384). Имеются разночтения, связанные с неточностью расшифровки.
«...Мальчик Маркс был неутомим на выдумки и очень шаловлив. Он не раз запрягал девочек, как лошадок, и бегал с ними по песчанной дороге! Мать — голландка. Отец — еврей. Дед по отцу — раввин...еврей никогда так не скажет, как Моцарт и Твардовский...Улыбнется Ленин. Стану я прилежно слушать. Что в письме нам гововорит ЦК, и как будто лоб мой нежно-нежно теплая, родная Ленина рука...Новый способ выпрашивания пива: ходить с таблеткой — запить таблетку...так и писать в поваренных книгах: укропа класть до хуища, а лимонной кислоты — с хуеву душу...догорает свечка. Спи товарищ Гречко...гнусные жиды, они истезали нас в камерах, гноили в эшафотах...»
О записных книжках Ерофеева ходили легенды. Например, что их Ерофеев сжег. Или раздарил своим собутыльникам. Наконец, что вдова Ерофеева закопала их в лесу, во время полнолуния. Тогда считалось, что Ерофеев являлся автором трех крупных произведений: «Москва — Петушки», «Вальпургеева ночь» и «Записки психопата». Теперь очевидно — записные книжки были для Ерофеева едва ли не самым главным делом жизни. Из них и складывались те произведения, которые принесли писателю мировую славу. Особенно интересны записные книжки, написанные после публикации «Москва-Петушки» (первая публикация — 1973 г.) Ерофеев понимал, что он написал гениальную вещь. Ерофеев еще до Сапгира понял, что «... Были уже верующие, еще не было Евангелия. Но оно должно было появиться, и оно было написано. „Москва — Петушки“...» Очевидно, что он задумал что-то эпохальное. И стал собирать материал...
Известный собиратель утверждал, что имея рукопись «Москва-Петушки», можно считать «закрытой» тему Ерофеева. Мы советовали ему не быть столь категоричным. Настоящий экземпляр однозначно подтверждает нашу правоту.
Уникум. Экземпляр музейного уровня.