Булгаков, М. [автограф] Дьяволиада: рассказы. М.: Мосполиграф, Изд-во «Недра», 1925. 160 с. 23×15,5 см. Во владельческом составном переплете эпохи, тканевые крышки, узорные цветные форзацы. В хорошем состоянии. На титульном листе развернутый автограф автора: «Талантливому человеку Вере Сергеевне Соколовой / - Елизавете / - Елене / Михаил Булгаков / Москва 11 февраля 1926 / Не читайте эту книгу — в ней нет хорошего ничего. В ней изуродованная бессильная сатира».
Вера Сергеевна Соколова — первая исполнительница роли Елены в «Днях Турбиных»; она оставалась непревзойденной исполнительницей этой роли, отличавшейся у нее особым изяществом, тонкостью сценического рисунка и необыкновенным женственным обаянием. М.А. Булгаков ставил ее едва ли не на первое место среди любимых им «турбинцев». Называя Веру Сергеевну Елизаветой в автографе, Булгаков имеет в виду одну из ее лучших ролей императрицы Елизаветы Петровны в пьесе Д. Смолина, поставленной во МХАТе в 1925 году.
Экземпляр представляет коллекционную ценность музейного уровня.
С этой книги и с этого автографа начался, пожалуй, триумфальный вход Булгакова в русскую литературу, а вместе в тем его гонения и литературное отчуждение. Прошло четыре года и за подписью Н.К. Крупской, той самой, что некогда помогла безвестному литератору получить московскую прописку, было разослано инструктивное письмо Главполитпросвета «Из небольших библиотек должны быть изъяты: произведения, даже и значительные в отношении литературного мастерства, проводящие настроения неверия в творческие возможности революции, настроения социального пессимизма. Например: М.А. Булгаков. Дьяволиада...».
Началось все, однако, практически сразу после выхода в свет книги. Из агентурно-осведомительной сводки ОГПУ начала 1926 года: « Желательно выявить физиономию писателя М. Булгакова, автора сборника «Дьяволиада», где повесть «Роковые яйца» обнаруживает его как типичного идеолога современной злопыхательствующей буржуазии. Вещь чрезвычайно характерная для определенных кругов общества«.
В мае 1926 года на квартире Булгакова проведен обыск; конфискованы машинопись повести «Собачье сердце» и дневник. Из агентурно-осведомительной сводки ОГПУ от 19 июля 1926 года: «По поводу готовящейся к постановке пьесы „Белая гвардия“ Булгакова, репетиции которой уже идут в Художественном театре, в литературных кругах высказывается большое удивление, что пьеса эта пропущена реперткомом, т.к. она имеет определенный и недвусмысленный белогвардейский дух...».
В сентябре пьеса запрещена Главреперткомом, через несколько дней усиленных переговоров Политбюро разрешает пьесу и 5 октября — премьера «Дней Турбиных» во МХАТе. Но праздновать победу было рано — сразу после премьеры начинается шквал отрицательных рецензий на «Дни Турбиных» в прессе, но и невероятный успех у публики.
Всеволод Иванов писал Максиму Горькому в Сорренто: «„Белую гвардию“ разрешили. Я полагаю, пройдет она месяца три, а потом ее снимут. Пьеса бередит совесть, а это жестоко. И хорошо ли, не знаю. Естественно, что коммунисты Булгакова не любят. Да и то сказать, — если я на войне убил отца, а мне будут каждый день твердить об этом, приятно ли это?».
Однако общество уже бурлило, расколовшись на два лагеря. Как писал один из фельетонистов «Вечерней Москвы» о «Днях Турбиных»:
...Она б прошла спокойно и тишком,
Но... ей рекламу создал Репертком, —
А в результате Реперткомовской рекламы такие донесения из ОГПУ: «Вся интеллигенция Москвы говорит о „Днях Турбиных“ и о Булгакове . От интеллигенции злоба дня перекинулась к обывателям и даже рабочим. Достать билет в I MXAT на „Дни Турбиных“ стало очень трудно. Говорят, что более сильно пошли рабочие, т.к. профсоюзные льготные билеты»...