[Литературный подлог] Русалка. Драма А.С. Пушкина с окончанием по современной записи Д.П. Зуева / [пред. и посл. П. Бартенева]. М.: Изд. «Русского архива»; Типо-лит. В. Рихтер, 1897. 32 с. 23×16 см. В издательской обложке. На обложке карандашом: «Грубая подделка». Блок подрезан.

Окончание поэмы (сцены 6-9) написано Д.П. Зуевым и выдано им за сочинение Пушкина; впервые напечатано в «Русском архиве», 1897, кн. 1, вып. 3, с. 341-372.

Бартенев в предисловии пишет: «Окончание этой шестой сцены и еще три сцены, довершающие чудесную драму, считались вовсе не написанными, либо утраченным, как и некоторые другие произведения Пушкина, о которых остались только отметки в его бумагах или в воспоминаниях его приятелей.

К числу сих последних принадлежал Эдуард Иванович Губер, переводчик Гётева Фауста. Пушкин любил его начинавшее проявляться дарование и в ноябре 1836 года читал у него свою „Русалку“ вполне. На этом чтении присутствовал Дмитрий Павлович Зуев, ныне маститый старец, в то время еще отрок, преисполненный поклонением гению великого поэта (...). Зуев одарен чудесною памятью, которая в молодые лета его отпечатлевала в себе целые страницы прослушанного или прочитанного. По возвращении от Губера он записал для себя последние сцены „Русалки“, наиболее поразившие его и навсегда врезавшиеся в его воспоминание. Они были дважды прочитаны великим поэтом, по неотступной просьбе 14-летнего юноши. (...) Зуев сообщил свою дорогую запись, хранившуюся у него слишком полвека, Борису Николаевичу Чичерину, который любезно передал ее, с согласия Зуева, в „Русский архив“».

Несмотря на защиту утверждения Зуева известным литературоведом филологом Ф.Е. Коршем, издателю А.С. Суворину удалось доказать подложность стихов, выдававшихся за пушкинские. Подробности этого дела изложены в книге «Подделка „Русалки“ Пушкина», изданной А.С. Сувориным в 1900 году. Виновником разоблачения оказался родственник Зуева, напечатавший в газете в этом году письмо о том, как Зуев в течение многих лет сочинял недостающие сцены из «Русалки». Эти сцены, по словам Зуева, Пушкин считал «лучшими в своей драме».

После публикации вопросы возникли сразу — уж очень не соответствовал уровень «продолжения» текстам Пушкина. Но многие критики настолько доверяли авторитету Бартенева, что объясняли такое положение дел либо тем, что Пушкин читал черновые наброски, либо приблизительностью записи самого Дмитрия Павловича Зуева. Он сочинил продолжение «Русалки» и, отлично понимая, что под его собственным именем такое продолжение едва ли имело бы успех, решился на фальсификацию, неожиданно для него самого встретившую поддержку Бартенева, а вслед за тем и академических кругов. Между тем, как выяснилось, Зуев вообще никогда не встречался с Пушкиным.

Большая редкость. В истории российских аукционов издание нами найдено не было.