Памятник эпохи: театральное закулисье нач. ХХ в.

Четыре поколения. Мемуары жены оперного певца, солиста Большого театра Василия Родионовича Петрова (1875-1937) — Евгении Николаевны Петровой (Калашниковой). Машинопись с рукописными правками, вклейками писем, фотографий, телеграмм, документов. + Семейный фотоальбом. Пер. пол. ХХ в. 773 с. + 160 фот. в альбоме. В двух переплетах. Потертости, надрывы, загрязнения переплетов. Встречаются потеки в мемуарах. Некоторые фамилии замараны, из нескольких фотографий вырезаны лица. Среди прочего, в машинопись вклеены собственноручное письмо оперного певца, режиссера Большого театра и Мариинского театра Василия Петровича Шкафера (1867-1937) и собственноручное письмо Щепкиной-Куперник (1937 г.).

Исчерпывающая картина жизни театральной богемы начала ХХ века, записанная и восстановленная по собственным и чужим дневникам, письмам, документам. В мемуарах мелькает целая россыпь всем известных фамилий: Шаляпин, Нежданова, Райкин, Дягилев, Левитин, Собинов, Прокофьев и многие другие.

Из предисловия: Это прежде всего мой дневник (...). В гимназические годы я записывала отметки и меню обедов, впоследствии это менялось в связи с возрастом и обстоятельствами. Очевидно, от природы графоман, я получила еще в наследство от отца потребность все заносить на бумагу. Но отец делал это эгоцентрично. Я же более любопытна, меня интересует клочок письма, найденный на улице, картинка чужого быта, подсмотренная в окно... Чудом сохранившиеся записки отца помогли мне вытянуть линию жизни почти на сто лет — от 1860 года рождения отца до 1954 — одиннадцатилетия внука. (...) Совершенно естественно, что главное место здесь отведено В.Р. Петрову, своим талантом шагнувшему далеко за пределы семейных рамок.

«Первым звеном той цепи событий, которые связали мою жизнь с жизнью Василия Родионовича Петрова, я считаю тот июньский вечер 1901-го года, когда 14-тилетней девочкой я в первый день приезда в Геленджик пришла со своим отцом на берег моря, через дорогу от нашей дачи». В Геленджике за рассказчицей, Женечкой Калашниковой, начал приударять некий Гриша, который спустя шесть лет пригласил ее на оперу в Большой, но до театра так и не довез. Зато привез на музыкальную вечернику неподалеку. «Как вдруг открылась дверь и я увидела артиста Петрова первый раз. (...) Порывшись в нотах, он взял том романсов Чайковского и подсел ко мне. Это был первый вечер из тех бесчисленных вечеров, которые мы провели за роялем».

«От 7 мая 1908 года он писал из Берлина: Вчера уже была репетиция оп. „Жизнь за царя“ и сегодня состоится спектакль при переполненном зале театра в присутствии Вильгельма с участием вашего покорного слуги».

«17 ноября Василий Родионович сделал мне предложение (...). Маме в этот же день я писала так: для того, чтобы вы не называли меня большей старой девой — я выхожу замуж».

«Наконец-то В.Р. нашел квартиру. Особняк. Комнат много — даже не считала сколько. Словом, мне хватит».

«Гений Шаляпина мог все себе позволить. Даже то, что у другого было бы недостатком — ложилось лишним красочным пятном на его палитру».

«С Шаляпиным мы встретились очень хорошо. После приветствий, его первой фразой было: А я все-таки два месяца уже не курю».

«...И таких то певцов Дягилев не захотел показать Парижу иначе, как сквозь модную и пеструю призму своих сверх-постановок».

«Дягилев благодарил и поздравлял с успехом, все остальные — поражены. Даже Шаляпин и тот расчувствовался и пригласил к себе на ужин».

«...И среди названных лиц я не раз слышала имя „Ленин“: концерту всегда предшествовал митинг».

«Докладная записка В.А. Лосского: УПРАГОМОБОТУ и ЗАМУПОЛУ Ф.В. Павловскому. Довожу до вашего сведения, что на днях состоялось заседание ХУРЕКОМА и КОМОСОСА под моим УПРОПА, председательством при участии представителей СОСТАХОРА и СОСТАОРА, а также АРТОПОВ, членов ХУРЕКОМА, ДИРИЖОПОВ, РЕЖОПОВ (из ХУДОЖОПОВ никто не присутствовал)...».

«10 мая в Большом театре состоялось чествование В.Р. Петрова по случаю двадцатипятилетия его сценической деятельности. Наркомпросом присуждено В.Р. Петрову звание Заслуженного артиста Академических театров. Нарком просвещения Луначарский прислал юбиляру приветственное письмо».

«На деньги, заработанные В.Р. в Лондоне, мы купили в Новороссийске домик, в котором пришлось прожить всего три летних месяца. В числе подарков от Правительства к 25 летнему юбилею, В.Р. вернули этот домик, он был национализирован и занят под какое-то учреждение местным начальством».

«...Художественный театр больше не дом Чехова, а театр имени Горького. Говорят, с Книппер-Чеховой при этой вести сделалась истерика. Чей-то остроумный язык прибавил к этому, что Книппер-Чехову тоже переименовали в Книппер-Горькую».

«Вот квартирный вопрос мне не дает покоя. Аксюша вчера ездила за продовольственными карточками, говорит, что наше метро строится открытым способом и потому разворотили всю Остоженку. Наши окна до половины засыпаны песком, поэтому совсем не отворяются. Шкафы и вся мебель покрылись плесенью. На всем этом скачут мириады блох».

«На даче у нас набилось старья — в сумме лет на 400! Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник 63 года. Ея мужу — Николаю Борисовичу Полынову — 64. Маргарите Николаевне (дочери покойной Марии Ермоловой) 60. Их домрабу — тоже 60. Пане Голосову — 55 и мне 49».

Лот обладает культурной и исторической ценностью музейного уровня.