Результаты аукциона![[«Улыбался и шел туда, где его ждала голь и проституция»] Личные дневники «мимолетного увлечения» Сергея Есенина, сестры поэта Карпа Короткова — Софьи Зарифовой (Коротковой). Три тетради дневников Зарифовой, 1 л. машинописи воспоминаний ее дочери. 1920-е гг.](https://img03litfund.ru/images/lots/214/214-178-6060-1-VC043537.jpg)
![[«Улыбался и шел туда, где его ждала голь и проституция»] Личные дневники «мимолетного увлечения» Сергея Есенина, сестры поэта Карпа Короткова — Софьи Зарифовой (Коротковой). Три тетради дневников Зарифовой, 1 л. машинописи воспоминаний ее дочери. 1920-е гг.](https://img03litfund.ru/images/lots/214/214-178-6060-1-VC043538.jpg)
![[«Улыбался и шел туда, где его ждала голь и проституция»] Личные дневники «мимолетного увлечения» Сергея Есенина, сестры поэта Карпа Короткова — Софьи Зарифовой (Коротковой). Три тетради дневников Зарифовой, 1 л. машинописи воспоминаний ее дочери. 1920-е гг.](https://img03litfund.ru/images/lots/214/214-178-6060-1-VC043539.jpg)
![[«Улыбался и шел туда, где его ждала голь и проституция»] Личные дневники «мимолетного увлечения» Сергея Есенина, сестры поэта Карпа Короткова — Софьи Зарифовой (Коротковой). Три тетради дневников Зарифовой, 1 л. машинописи воспоминаний ее дочери. 1920-е гг.](https://img03litfund.ru/images/lots/214/214-178-6060-1-VC043540.jpg)
«Улыбался и шел туда, где его ждала голь и проституция»
Личные дневники «мимолетного увлечения» Сергея Есенина, сестры поэта Карпа Короткова — Софьи Зарифовой (Коротковой). Три тетради дневников Зарифовой, 1 л. машинописи воспоминаний ее дочери. 1920-е гг.
Октябрь 1924: «- Любить — хорошо, но быть любимым!.. Нет ничего выше этого. А когда это нет, то получается то, что выразил Есенин, в своей „Кабацкой Москве“. (...) Как я понимаю, как жгет меня каждое, слишком простое слово этих стихов! (...) в этом пьянице, в этом погибшем поэте я — „высоконравственная“ женщина, чувствую близкого, родного... (...). Как бы то ни было, он тоже прошел мимо меня».
«Какая страшная сила страсти! Я опять думаю о Есенине. Почему во мне она не вылилась в какие-то формы?»
Преподавательница музыки Софья Григорьевна Зарифова (урожденная Короткова; 1883 — 1959) проживала в одной из комнат большой квартиры своего брата, поэта Карпа Короткова, в то же время, когда в другой комнате с осени 1919 по весну 1920 г. жили Есенин и Мариенгоф. Между Есениным и Софьей стали устанавливаться близкие отношения.
Особый интерес представляет машинопись воспоминаний племянницы Карпа Короткова, дочери Зарифовой: «В ту пору моя мать была молода, она была красива, но я не понимала этого; насущные дни — голодные, холодные застилали нам понимание другого. Однажды, застав перед матерью Есенина на коленях, я была просто поражена („Чего это он выдумал?“). Мать тогда не думала о себе как о женщине, все было подчинено куску хлеба, а я как-то запомнила его реплику: „Надо более по-женски“. Что подразумевалось? — легкая победа, привычная покладистость женщин? Только стоит перед глазами, растерянное, недоумевающее лицо матери и Есенин, стоящий на коленях». (...) «Однажды днем, когда пиит отсутствовал, появилась женщина с ребенком на руках, в теплом деревенском платке, молодая и приятная она сказала, что ищет Сергея, что она его жена, приехала к нему с ребенком. (...) Картина довольно дикая предстала, женщина наскоро одетая, кое-как собранный ребенок, и Есенин в адском озлоблении выталкивающий женщину на лестницу. Она стала осторожно спускаться, он вбежал в комнату, схватил массивную чернильницу, вновь выбежал с размаха запустил в женщину с ребенком, она стояла на лестничной площадке прижавшись к стене и чернила стекали на каменный пол...». Судя по всему, здесь речь идет о Зинаиде Райх. Машинопись с многочисленными чернильными правками и дополнениями.
После смерти поэта Софья Зарифова 1 января 1926 г. записала в своем дневнике: «Мучительно ищу здесь строки Есенина. Нет, нет, не нахожу... Он умер героем, он сделал то высочайшее, умное, смелое, за что я полюбила его. А он жил около, но я не поняла его, он пришел ко мне однажды, я почти вытолкала его. Это было в тяжелые времена, когда мы все были скотами, когда я не чувствовала душу, забыла, что она была во мне, не знала, что рядом самая близкая, самая родная душа. Так в жизни в этот раз, быть может, я упустила самое дорогое, самое нежное, самое горячее, самое безумное сердце. Я поняла это, когда прочла его „Кабац. Москву“, я поняла, что (...) вновь найти его, но пока собиралась, он навсегда ушел отсюда. (...) а между тем, был рядом, рядом, живой и чистый сердцем. Нет, я не должна была видеть его мертвым, и не пошла».
Некоторые записи из дневника опубликованы: Кеда А.А. Сергей Есенин в Богословском у Карпа Короткова (новые материалы) // Радуница — 5, с. 113–118.
