Собственноручная контрамарка Вл. Маяковского. [Тифлис], 26 февраля 1926 г. 1 л. Лисьи пятна.
«Пропуск. Пропустите обязательно одного товарища пред’явителя сего на мою лекцию сегодня Вл. Маяковский 26/II 26 г.».
Катанян, В. Маяковский. Хроника жизни и деятельности: 26 февраля — выступление в Тифлисе в Театре Руставели с докладом «Мое открытие Америки» и с чтением стихов.
«Зал был наполовину полон, или, как сказал бы пессимист, — наполовину пуст.
Маяковский был пессимист. Но, выйдя на сцену и обнаружив это грустное обстоятельство, он не стал его игнорировать и замазывать. Скорее, наоборот: хладнокровно подчеркнул его и пожелал выяснить — как и почему это могло произойти. Может, мало было афиш? Поздно расклеены? Кто пришел, прочитав афишу, пусть поднимет руку. Или билеты дороги? Но надо же понимать, что доход идет в пользу недостаточных студентов Первого московского университета. Несколько раз на протяжении вечера он возвращался к этой теме — в самом деле, как же это могло случиться? В Тифлисе стихов не любят? Нет? Не может быть? Но какое же тогда можно найти объяснение? Под конец чуть не весь зал оказался втянутым в обсуждение этого происшествия и сознавал свою ответственность за досадное недоразумение.
Маяковский держал себя просто, дружелюбно, разговаривал полушутливо-полусерьезно, а когда контакт был установлен, началось само „Открытие“, в котором серьезное не смешивалось, а чередовалось с шутками...
Потом — стихи...
После вечера на нескольких извозчиках поехали к Кириллу Зданевичу. Большая темная столовая снизу доверху увешана холстами и клеенками Нико Пиросманишвили, замечательного художника-самоучки, которого братья Зданевичи — Илья и Кирилл — вытащили из небытия, скупили у духанщиков, выменяли, собрали, произвели в великого художника Грузии. В то время чуть не весь Пиросмани — сотни картин — сбился в одной этой квартире, покрыв в тесноте, не оставляющей места даже для рам, стены не только столовой, а и других комнат — не помню уж, сколько их было...
Здесь, под этими сине-зелено-черными картинами, под жирафами, оленями, львами, гуляющими в инфернальных лунных пейзажах, под кутящими в Верийских садах кинто, медленно раскручивалась пружина, спадало и отходило к обыденности возбуждение этого вечера. И у нас, и у него. Мы пили вино и постепенно трезвели».
Обладает коллекционной ценностью музейного уровня.