К истории правозащитного движения в СССР. Уникальный документ
Письмо Ю. Даниэля писателю, руководителю московской организации Союза Писателей С. Смирнову. Рукопись. М., 1970. [3] л. 29,4×21 см. В очень хорошем состоянии.
Учитывая содержание, текст письма приводится полностью.
«Уважаемый Сергей Сергеевич!
Я знаком с Вами по Вашим произведениям, я слышал о Вашей общественной деятельности — это дало мне смелость обратиться к Вам с этим письмом.
Письмо это совершенно частное, и если Вы попросту порвете его, то от него ни следа, ни отзвука не останется. Но я все же надеюсь привлечь Ваше внимание к судьбам двух людей — к трагическим судьбам.
Речь идет о генерале Петре Григорьевиче Григоренко и о поэтессе Наталье Горбаневской. Эти люди были арестованы и судимы. Я не хочу и не могу рассуждать об их вине, если она вообще есть (моя уверенность в их невиновности значения в данном случае не имеет).
Судебно-психиатрическая экспертиза признала их невменяемыми. Генерал Григоренко уже давно находится в псих. больнице тюремного типа, Горбаневская ожидает в обычной тюремной больнице той же участи.
Я не знаю, известно ли Вам, что такое тюремная псих. больница? Я сам, к счастью, там не был, но слышал об этих заведениях очень много. Но не стану пересказывать истории, происходившие в минувшие годы — в этом, в 1970 г. П. Г. Григоренко подвергался там пытке, физической и моральной. То, что делают с ним, куда страшней тех побоев, которые ему достались во время следствия, когда его насильно кормили, когда норовили бить по фронтовым ранениям. В течение нескольких месяцев Григоренко был без какой бы то ни было посудины в своей камере — а у него цистит, он вынужден мочиться часто, а его не выводили. В результате — язвы на ногах от мочи, бессонница, страшный упадок сил. И унижение. Он был помещен вместе с настоящим сумасшедшим, с убийцей, которого приходилось приручать и укрощать. Единственная радость — прогулка — загублена: его выводят с буйными. Карандаша и бумаги ему почему-то «не положено» (между прочим, во Владимирской тюрьме, — не в больнице! — у меня было сколько угодно карандашей и бумаги и на несколько часов в день — перо и чернила).
Всё это было бы ужасающе, если бы речь шла и о больном, невменяемом человеке — а ведь Григоренко абсолютно нормален, как и Горбаневская.
Вы скажите, что это ни в какие ворота не лезет: я, не специалист, подвергаю сомнению заключение авторитетной медицинской комиссии. Сергей Сергеевич, я беру на себя эту смелость. Я видел совершенно безумных людей — по речам, по поступкам, по всему облику, по фактам, занесенным в «историю болезни» — и тем не менее содержавшихся в лагерях. Рядом с констатацией какого-нибудь чудовищного поступка стояло «Поведение в норме» — и больной объявлялся здоровым.
Кто эти, с позволения сказать, медики, осудившие Григоренко и Горбаневскую на бессрочное заключение? Профессор Лунц, глава соответствующего отдела института им. Сербского? Я с ним беседовал, когда был под следствием. Все его вопросы были нацелены на выявление моих литературных вкусов, якобы свидетельствующих о моём «антисоветизме». Ему очень хотелось, чтобы я оказался поклонником Л. Селина, чтобы я восхищался «Зверофермой» Орвелла, любил не «Карамазовых», а «Бесов». Это незаурядный эрудированный негодяй, провокатор с ученым званием. Я отнюдь не утверждаю, что все психиатры, причастные к юстиции, таковы; но что медицинское заключение о Горбаневской и Григоренко было продиктовано через плечо — это сомнению не подлежит. Прочтите статьи и письма Григоренко, стихи и переводы Горбаневской — и Вы убедитесь, что решение экспертизы — подлая «мина», простите за вульгаризм.
Конечно, пройдет еще несколько лет — и они сойдут с ума по-настоящему: общение с безумными и мысль о пожизненном заключении не под силу человеку 63 лет и слабой, хрупкой женщине.
Мне известно, что оба они готовы отказаться от всякой общественной деятельности, что ужас нынешнего их положения превышает все остальное; на их месте я, к примеру, тоже запросил бы пардону.
Григоренко уже подвергал и подвергается этой муке*, Наташа Горбаневская — в ожидании её. Она мечтает о лагере — страшная мечта, Вы согласны?
Я не знаю, захотите ли Вы и сможете ли что-либо сделать. Если это мое письмо Вас сколько-нибудь затронет, прошу Вас, свяжитесь с Зинаидой Михайловной Григоренко, она сообщит всякие дополнительные подробности (её телефон
Сергей Сергеевич, возможно, именно мое вмешательство насторожит Вас; возможно моя фамилия вызовет у Вас неприязнь; прошу Вас забудьте обо мне — подумайте только об этих людях — о солдате Григоренко и о поэте Горбаневской.
Если же Вы сочтете возможным подтвердить получение моего письма, я буду крайне признателен Вам.
Я написал об этом же еще двум литераторам — так же как и Вам, совершенно частным образом, без малейшей публичности.
Мой адрес: Калуга, главпочтамт, до востребования.
С глубоким уважением Юлий Даниэль. 24/XI-70 г.
*Утку ему в камеру все же поставили, борьба длилась несколько месяцев, и добиться этого удалось только Зин. Мих. Григоренко, жене Петра Григорьевича, поднявшей шум в Москве«.
Адресат письма:
Сергей Сергеевич Смирнов (1915-1976) — русский советский писатель, историк, радио- и телеведущий, общественный деятель. Руководитель московской организации Союза Писателей. Лауреат Ленинской премии. Впервые сделал всеобщим достоянием героическую эпопею обороны Брестской крепости, остававшейся долгое время в безвестности. Многое сделал для восстановления справедливости для солдат, попавших в годы войны в плен и позднее за это осуждённых в СССР.
Лица фигурирующие в письме:
Пётр Григорьевич Григоренко (1907-1987) — генерал-майор вооружённых сил СССР, участник диссидентского движения, правозащитник, основатель Украинской Хельсинкской группы, член Московской Хельсинкской группы.
Зинаида Михайловна Григоренко (1909-1994) — жена П. Григоренко. Узница сталинских тюрем.
Наталья Евгеньевна Горбаневская (1936-2013) — русская поэтесса и переводчица, правозащитница, участница диссидентского движения в СССР. Участница демонстрации 25 августа 1968 года против ввода советских войск в Чехословакию.
Софья Васильевна Каллистратова (1907-1989) — советский адвокат, член Московской Хельсинкской группы, известна своими правозащитными документами и выступлениями на политических процессах над советскими диссидентами. Ходатайство С. Каллистратовой по поводу дела Петра Григоренко стало одним из документов, положивших начало разоблачению политических злоупотреблений психиатрией в СССР.
Даниил Романович Лунц (1912-1977) — советский психиатр, доктор медицинских наук, профессор, полковник КГБ СССР, один из известных представителей практики использования психиатрии в политических целях в СССР. В 1960-е и 1970-е годы был сопредседателем стационарной судебно-психиатрической экспертизы института им. Сербского, дававшей заключения относительно психического здоровья известных советских диссидентов, на основании которых они подвергались принудительному лечению в психиатрических больницах. В том числе относительно психического здоровья Петра Григоренко, хотя позднее Григоренко был обследован западными психиатрами и признан здоровым.
Адресант письма:
Юлий Маркович Даниэль (псевдоним Николай Аржак; 1925-1988) — русский прозаик и поэт, переводчик, диссидент. С 1958 года публиковал за рубежом повести и рассказы (под псевдонимом Николай Аржак). В 1965 году арестован и в 1966 году приговорён за эти публикации к 5 годам заключения (вместе с другом, Андреем Синявским: «процесс Синявского — Даниэля») по обвинению в антисоветской агитации.
Уникальный исторический документ.