Результаты аукциона![[Подарок высеченных учеников учителю-декаденту] Письменный прибор Федора Сологуба, подаренный ему учениками. Подставка с двумя чернильницами и пресс-папье. Мрамор, стекло, бронза. Вторая половина XIX века.](https://storage07.litfund.ru/images/lots/442/442-027-SP68-1-FB121433.jpg)
![[Подарок высеченных учеников учителю-декаденту] Письменный прибор Федора Сологуба, подаренный ему учениками. Подставка с двумя чернильницами и пресс-папье. Мрамор, стекло, бронза. Вторая половина XIX века.](https://storage07.litfund.ru/images/lots/442/442-027-SP68-1-FB121439.jpg)
Подарок высеченных учеников учителю-декаденту
Письменный прибор Федора Сологуба, подаренный ему учениками. Подставка с двумя чернильницами и пресс-папье. Мрамор, стекло, бронза. Вторая половина XIX века. 35×22×2,5 см (подставка); 19,5×8,5×5 см (пресс-папье).
На подставке правой чернильницы гравировка: «Федору Кузьмичу Тетерникову от благодарных учеников. Великие Луки». Федор Сологуб жил в Великих Луках в 1885-1889 годах, где преподавал в Первом городском училище. В эти годы он написал десятки стихотворений, поэму, задумал и начал собирать материалы для своего самого известного романа «Мелкий бес» . Прототипом главного героя этого романа —учителя Ардальона Борисовича Передонова— стал учитель русского языка и литературы Великолукского реального училища Иван Иван Страхов. О своеобразных педагогических методах Федора Сологуба рассказывает исследователь его творчества Маргарита Павлова: «Он был человеком с пограничной психикой, сформировавшейся в детстве. Мать секла его с ранних лет — что называется, «во славу Божию», пытаясь воспитать как истинного христианина, приучить к страданию. Она секла его, когда он был уже учителем, а после ее смерти — секла сестра, и он был уже инспектором, об этом остались автобиографические записи. Конечно, многие тогда жили в нищете и в атмосфере насилия, но далеко не все выходцы из «низовой» среды несли свое прошлое как крест всю жизнь. В связи с этим вспоминается фрагмент из переписки Андрея Белого и Иванова-Разумника. После смерти Сологуба в декабре 1927 года Иванов-Разумник разбирал сологубовский архив перед передачей его в Пушкинский Дом. Андрей Белый был потрясен тем, что узнал от Иванова-Разумника: потрясенный, он писал ему, что если бы знал обо всем при жизни Сологуба, то «рвался бы к нему с иррациональным сердечным плачем, чтобы хоть чем-нибудь отогреть эту неотогретую жизнь». «Стоя над этим страшным случаем, в котором силы добра и зла так сплетены, что и не расплетешь, — не знаешь, чему содрогаться: силе ли зла <...> или силе добра». Сологуб потерял отца в четыре года, и это стало настоящей трагедией, он хорошо его помнил, а отношения с матерью были очень напряженными. Нельзя сказать, что он ее не любил, но там превалировали другие чувства. Она воплощала агрессивную жестокую силу жизни. Он должен был сопротивляться, но был сломлен. Садомазохистский комплекс, который сформировался в детстве из-за жестокости матери, определил и личность Сологуба, и суть его творчества. Критики упрекали писателя в садистических безумствах, особое внимание в статьях уделяли брутальным сценам из его романов и рассказов («при виде розог или побоев герои Сологуба захлебываются от садического восторга»). На самом деле это была сублимация комплекса, который в некотором смысле стал для него источником творчества. Долгое время говорить об этой стороне личности Сологуба было невозможно. Существовали цензурные запреты, многие биографические материалы были попросту неизвестны. У меня был очень интересный опыт. В 1991 году в Бергамо состоялась первая конференция, посвященная Сологубу. Я как раз недавно пришла работать в Пушкинский Дом, знатоков творчества Сологуба на тот момент почти не было, его архив еще только начинали разрабатывать. Мне повезло, я вытащила счастливый билет. Так вот, в Бергамо один из участников прочел доклад о педагогических взглядах Сологуба, он рассказывал в основном о том, как Сологуб обожал детей — настоящий гуманист! Именно так подавалась тема: односторонне, в духе советского стереотипа. Наверное, я повела себя не очень корректно, но решилась процитировать некоторые документы, обнаруженные в архиве. Один из них — тетрадь, где напротив фамилий учеников ясным учительским почерком Сологуба записано, сколько розог получил каждый ученик за месяц. Плюс его замечательный трактат о телесных наказаниях, где он пишет о том, что детей надо сечь везде: в школе, дома, на улице, в участке и т. д. На полях этого трактата маргиналии: «так поступала моя мать», а далее о том, что он испытывал во время сечения и как сечь правильно. Эти примеры произвели эффект разорвавшейся бомбы. Мы можем изобретать разные теории или следовать стереотипам, но иногда одна подпись под документом или исписанный клочок бумаги из архива способны перечеркнуть все наши построения и гипотезы".
