Экземпляр с «Библиофильской сказкой» Дмитрия Тарасенкова.
Рязановский, А. 20/20. Нью-Йорк: Атеней, 1987. [14] л., ил. 21,4×13,8 см. В издательской иллюстрированной обложке. В отличном состоянии. На титульном листе штемпельный экслибрис: «Из книг Дмитрия Тарасенкова». Сборник издан в количестве двадцати пяти экземпляров, нумерованных буквами от «А» до «Ч». Наш экземпляр — «Ж».
На с. 3 обложки приклеен лист бумаги (19,5×12,5 см) с машинописным текстом и собственноручными приписками:
«Библиофильская сказка
Стеллаж в факультетском кабинете А.В. Рязановского прогибался под книгами, доставшимися от матери. Богатая мама ломилась через каталоги как бульдозер. Комплект «Жар-Птицы». Все, что издали в Америке Давид и Маруся Бурлюки. Берлин-Париж без пропусков: Цветаева, Г. Иванов, Ходасевич, Бунин. Неразрезанный Набоков. Присутствовали даже «Самум» Парнаха и Эл Лисицкий для ребяток — «Супрематический сказ про два квадрата». Альбом «Русские в Шанхае».
Я прицелился на «Детский остров» и два случайных автографа Ремизова. На предложение продать профессор ответил отказом. Я попытался увлечь его роскошным обменом. Нет, книги его не интересовали, на то существуют библиотеки. Читал он исключительно по специальности. Зато — писал сам. Ему поется, говорил он. Пять-шесть русских поэтов в Филадельфии держали его за графомана.
Следующий ход я сделал наобум, имея в виду лишь подсахарить свои домогательства. Вдохновленный приемом Кости Кузьминского, в обеденный перерыв с помощью принтера я слепил книжку. Экземпляр «ж», ухмыльнувшись, оставил себе, четыре разослал в Гарвард, Стэнфорд, Кажется Йель и Принстон (о чем поведал Александру Валентиновичу), а остальные выложил перед ним. Результат превзошел ожидания. Он все воспринял буквально. Как пишут в романах, «он выпрямился и глаза его заблистали». У него в руках был козырь. Которым он прихлопнет обидчиков. Шутка ли, кружок любителей его поэзии!
Дальше — больше. Он повел рукой вокруг себя: «Забирайте!» — «Что?» — «Все!» — «Нет, мне бы только... Я заплачу». «Я решил!» — «Это неправильно. Книги стоят денег». — «Пустое! Давно мечтал от них избавиться. Детей нет, хоть в церковь!.. А тут расставить монгольскую керамику». — «Но...» — «Никаких „но“! Все или ничего!» Ультиматум был поставлен всерьез. Профессор капризничал. Профессор привык помыкать студентами. При таком раскладе «Детский остров» мне не светил. Как-то неловко, но людям надо идти навстречу. Я сдался. А кто бы не сдался? Набитый под завязку проржавевший «Плимут» 68 года увлек книги в Нью-Йорк.
Сколько-то лет спустя на моем горизонте появился уникум, за который надо было выложить кругленькую сумму. Я избавился, как в таких случаях поступают коллекционеры, от дублей и ненужного. Да, забыл упомянуть: все четыре университета прислали чеки. Каждый — на двадцать долларов. Теперь я мог подбить бабки. Включая чеки, первый и последний в моей жизни издательский почин (эта вот книжка) принес мне в те, уже отдаленные времена, $ 13 680.
Дмитрий Тарасенков 28.03.2014″.