— Как вы отважились на такой эксперимент — выставить на торги «АртЛитФонд: современное и будущее искусство России, XXI–XXII века» художников, чьи имена практически неизвестны?

— Мы обратили внимание на то, что из раза в раз, из одного аукционного дома в другой, кочуют работы примерно одних и тех же художников. Их знают все, их число невелико. Но художниками себя считают тысячи, если не десятки тысяч, людей, и эти два мира никогда не пересекаются. Мы решились выставить на торги, которые пройдут на Artplay 23 марта, произведения художников без аукционной истории, прецедентов продаж. Кинули клич в социальных сетях, разместили объявления в интернете и получили шквал предложений в ответ. Я лично занимался отбором художников, а затем их работ. В общей сложности мы отобрали где-то 100 художников из тысячи предложений.

— Каковы были критерии отбора?

— Нам было интересно не только представить профессиональных художников, но и показать совершенно разные, непохожие друг на друга направления. Но в целом мы все-таки руководствовались собственным вкусом и интуицией. Нам хотелось показать то, чего никогда не было на аукционах, а также сделать каталог-ассорти: живопись, графика, декоративно-прикладное искусство, фотография, и при этом абсолютное смешение стилей — абстракционизм, реализм, гиперреализм. Здесь есть некоторое количество известных имен, например Илья Китуп и Константин Батынков, но это, скорее, исключение.

— А откуда пришла идея поработать в этом направлении?

— Произведения современных художников мы регулярно включаем в торги живописи и графики и в последнее время заметили, что наряду с работами известных мастеров ХIX—ХХ веков неплохо уходит и современное искусство. Что характерно, покупатели часто даже не спрашивают про автора работы, им просто нравится картина, и они ее покупают, часто после оживленной конкурентной борьбы на аукционе. Я думаю, что это связано в первую очередь с тем, что расширяется круг людей, которые покупают искусство, и нередко они не ограничивают себя собиранием только старых или только современных произведений.

Кроме того, совсем недавно у нас был опыт благотворительного аукциона «Цеховая солидарность», который мы делали в «Перелетном кабаке» в пользу кинопроекта художника, представителя видеоарта Аркадия Насонова. На торги было выставлено 169 работ современных отечественных художников, а общая сумма продаж составила 3,5 млн против 1,8 млн, которые мы ожидали собрать. Выяснилось, что с тех пор, как мы отказались от проведения отдельных аукционов современного искусства, те же самые художники стали продаваться куда лучше, чем прежде.

— Заметила, что в каталоге торгов 23 марта не указаны эстимейты. Я правильно понимаю, что на этом аукционе действует та же схема, которую вы внедрили на своих торгах около года назад, — стартовая цена 1 руб. на все лоты?

— Да. Идея аукциона «АртЛитФонд: современное и будущее искусство России, XXI–XXII века» как раз заключается в том, чтобы посмотреть, как реагирует рынок, сколько готовы предложить покупатели, не получая от нас никаких подсказок и ориентиров. В этот раз мы имеем дело с художниками, чьи работы впервые выставлены на торги. У них были выставки, галерейные продажи, но прецедентов публичных продаж нет. В то же время это своего рода игра для покупателей: мы предлагаем участникам аукциона самим решать, сколько должна стоить та или иная работа. Зачастую человек, особенно на наших антикварных торгах, приходит с твердым намерением заплатить, скажем, полмиллиона, но видит такой живой интерес, понимает, что с ним соревнуются за лот еще человек десять в зале, в интернете, по телефону, что в результате платит в несколько раз дороже.

— Как вам удалось убедить художников поставить работы на торги по очень невысоким ценам или даже без резерва, если у вас старт — 1 руб. Это же риск для художника?

— Практически со всеми шли очень сложные переговоры. В каталоге есть вещи без резервной цены, а есть лоты с резервами, но я старался их снизить до минимума, ссылаясь на то, что это все-таки их первое участие в аукционе. Как правило, диалог с художником строился примерно таким образом. Мы получаем мейл с предложением работ на аукцион. Если видим, что они интересны, спрашиваем цену. Как правило, разговор начинался со слов «я успешно продавал свои работы через галереи за $2 тыс.». Далее приходилось объяснять, как устроен аукцион — что это торги на повышение, совершенно другая философия продаж по сравнению с галереей. С кем-то в итоге удалось договориться вообще не ставить резервной цены, кто-то начинал переговоры с 120 тыс. руб., но в итоге соглашался поставить с резервом в 10–15 тыс. руб.

— То есть бюджет на покупку искусства у участника этого аукциона может быть очень скромным?

— Нам хотелось бы, с одной стороны, преодолеть предвзятое мнение людей о том, что искусство — это дорого, образ, созданный Christie’s и Sotheby’s, где участники аукционов обязательно с миллионами долларов. Тут торги начинаются с 1 руб., есть возможность попробовать себя и посмотреть, как работает аукцион.

С другой стороны, хотелось бы показать самим художникам, что дает участие в аукционах. Многие, с кем я общался, смотрят на все пессимистично, разочаровались в галерейных продажах (галереи либо закрываются, либо художник получает 10% от суммы продажи). Так что для меня лично этот аукцион чрезвычайно важен. Мы потратили много средств на то, чтобы собрать материал, описать и издать каталог, провести предаукционную выставку, которая идет сейчас в «Перелетном кабаке» (а сам аукцион будет на Artplay).

— Почему решили проводить именно там?

— Во-первых, мы ожидаем, что многие художники и их друзья придут посмотреть, как все пройдет. Будет много народу, и здесь, у нас, было бы тесно. Во-вторых, нам кажется важным провести торги там, где проходят выставки современного искусства, быть ближе к нашей аудитории.

Анна Савицкая
Источник